Agem
Не ругать себя.
Сейчас спокойствие, похожее на настоящее (конечно, нет: я помню, сколько всего я выпила за последние сутки, но оно не ощущается искусственным и не граничит с прибитостью), ярко - воздух, снег. Почти радость.
Неужели нужно было довести до субпсихотического уровня (я выцыганила вчера более конкретный комментарий), чтобы осознать, что состояния последних, скажем, лет семи-восьми были болезненными? В той или иной степени. С другой стороны, мне нравится то, что они из меня сделали. Мне нужно больше сил и меньше тревог. Пока что так и выходит. Эмоциональная приглушенность - проблема, но она уйдет.
Ритуальность моего засыпания в последний месяц: купание, обмазаться ромашковым кремом. Чай с чем-нибудь сладеньким (или просто лимонная вода), ласточка-заласточка, короткий диалог с Лидой, и в течение получаса заснуть (В крайнем случае - часа). Всегда так хотела. И жест: выключение прикроватного света. Уверенность, что заснешь.
Помнится, в первый день в буржуазной комнате в Берлине было что-то похожее, да еще и с антуражем, но это продержалось дня два (потому что не было ласточки, да).
Сейчас, конечно, очень сильно всплывает Берлин перед глазами, ностальгически, потому что - год. Менза-карта, с-бан, путь этот от поля к Фридрихштрассе, само поле с закатами, лужайка перед корпусом, усыпанная розовыми листьями.
Тут возникла затея посмотреть Берлин Александерплац, что-то со мной будет?
Недели три назад снилась Фридрихштрассе, и солнце должно было отражаться в зеркале какого-то мотоцикла, но отражалось плохо. Это был какой-то мучительный жаркий сон.
Я писала, кажется: и все это обострение из-за Берлина, и он меня не отпустил, и я себя не простила за Берлин, за то, каким он вышел в итоге.
Но сейчас он вспоминается нежно - и это хорошо. Скоро, наверное, смогу даже перечитывать Машу-с-Уралмаша.
Нынешним вечером много нежности. Сейчас по мокрому снегу рядом с одним обрывом на каменных скамьях сидела, ходила. Что-то осеннее. Это не для этого места, и я напишу это в нужном месте, но мы пережили зиму. Перезимовали. Вместе, перезимовали. Сказка про Муми-Троллей.
Во мне много любви, я не могла ее отдать, потому что меня скручивало, а теперь не могу отдать, потому что раскручивает, но при этом несколько прижимает.
Это как представить пластилин.
Да, я лепила поделки из глины, а теперь глина кончилась, но скоро я ее возобновлю.
Меня радует мой диплом (!). Я хочу его писать.
Честно говоря, я не думала, что современная фармакология достигла таких высот - и так быстро вернет меня ко вменяемому состоянию. Я, конечно, не рекордсмен по диагнозам мира, но все-таки это не легкая одноразовая депрессия.
Сейчас спокойствие, похожее на настоящее (конечно, нет: я помню, сколько всего я выпила за последние сутки, но оно не ощущается искусственным и не граничит с прибитостью), ярко - воздух, снег. Почти радость.
Неужели нужно было довести до субпсихотического уровня (я выцыганила вчера более конкретный комментарий), чтобы осознать, что состояния последних, скажем, лет семи-восьми были болезненными? В той или иной степени. С другой стороны, мне нравится то, что они из меня сделали. Мне нужно больше сил и меньше тревог. Пока что так и выходит. Эмоциональная приглушенность - проблема, но она уйдет.
Ритуальность моего засыпания в последний месяц: купание, обмазаться ромашковым кремом. Чай с чем-нибудь сладеньким (или просто лимонная вода), ласточка-заласточка, короткий диалог с Лидой, и в течение получаса заснуть (В крайнем случае - часа). Всегда так хотела. И жест: выключение прикроватного света. Уверенность, что заснешь.
Помнится, в первый день в буржуазной комнате в Берлине было что-то похожее, да еще и с антуражем, но это продержалось дня два (потому что не было ласточки, да).
Сейчас, конечно, очень сильно всплывает Берлин перед глазами, ностальгически, потому что - год. Менза-карта, с-бан, путь этот от поля к Фридрихштрассе, само поле с закатами, лужайка перед корпусом, усыпанная розовыми листьями.
Тут возникла затея посмотреть Берлин Александерплац, что-то со мной будет?
Недели три назад снилась Фридрихштрассе, и солнце должно было отражаться в зеркале какого-то мотоцикла, но отражалось плохо. Это был какой-то мучительный жаркий сон.
Я писала, кажется: и все это обострение из-за Берлина, и он меня не отпустил, и я себя не простила за Берлин, за то, каким он вышел в итоге.
Но сейчас он вспоминается нежно - и это хорошо. Скоро, наверное, смогу даже перечитывать Машу-с-Уралмаша.
Нынешним вечером много нежности. Сейчас по мокрому снегу рядом с одним обрывом на каменных скамьях сидела, ходила. Что-то осеннее. Это не для этого места, и я напишу это в нужном месте, но мы пережили зиму. Перезимовали. Вместе, перезимовали. Сказка про Муми-Троллей.
Во мне много любви, я не могла ее отдать, потому что меня скручивало, а теперь не могу отдать, потому что раскручивает, но при этом несколько прижимает.
Это как представить пластилин.
Да, я лепила поделки из глины, а теперь глина кончилась, но скоро я ее возобновлю.
Меня радует мой диплом (!). Я хочу его писать.
Честно говоря, я не думала, что современная фармакология достигла таких высот - и так быстро вернет меня ко вменяемому состоянию. Я, конечно, не рекордсмен по диагнозам мира, но все-таки это не легкая одноразовая депрессия.
-
-
08.04.2017 в 18:05какая роскошь одначе)