Agem
Наконец-то выходной похож на выходной.
Ну, в какой-то мере.
Проснуться почти в десять, двести с лишним страничек Рабле - и всё на сегодня.
Надо заставлять себя. Сейчас не упираться дочитывать третью книгу, а, не знаю, про того же Румпельштильцхена поглядеть. Там такие страсти должны быть, хотя скорость модема угнетает.
Холодно. Здесь -2, а в Екб, на удивление, всего -5. Вчера чуть-чуть снега, и морозит - хорошо. В такие моменты хочу домой, а ведь скоро начнутся метели. Тут все ноют: как так, середина октября, а уже такие морозы! И вдруг вчера сразу так ясно, как мне плохо без снега и без такого воздуха, и подсознательно я удивлялась - отчего так долго тепло. Единственный минус - очень хочется спать, когда возвращаешься в дом. И снег уже стаял.
Но как ясно всё ощущается. Силы жить и радоваться, и выходить немного за рамки привычных вариантов. Это тяжело, так как возвращается много всего. И острее. Вот вчера, несмотря на эти кусочки снега, очень плохо, как-то нервозно и обидно всё - чуть не до слез на физре, и не соображать на шведском (плюс листочек с кучей исправлений, почему я начинаю думать только перед экзаменами?). Даже соседки заметили - а я обычно на них не огрызаюсь.
Зато был яблочный пирог, карамель, получившаяся с третьего раза, а от неудачных попыток - куски свалявшегося жженого сахара, которые можно жевать.
Выставка про Уайльда и Бердслея в пушкинском. Иллюстрации к "Смерти Артура" - !!
Там показывали смешной немой фильм про Саломею. Она была демоническая блондинка с челкой, в блестящем одеянии, не достающем до колен. А танец семи покрывал был танцем пяти покрывал. Фильм крутили по кругу и первое, что я увидела - этот дикий взгляд и трясущуюся, скошенную надпись - "Дай мне голову Иоканаана!". И алую луну. Видимо тоже пририсовали, как флаг.
Еще, так сказать, познавательные фильмы - приятный про Бердслея с милым профессором, ухмыляющимся в свою козлиную бородку, и трагикомический про Уайльда. То есть, он должен быть просто трагическим: печальная музыка, самые гейские фотографии Уайльда, фотографии Дугласа, фотографии Уайльда с Дугласом, фотографии редингского вокзала (современные причем) и Баллада, разумеется. Баллада - самое лучшее, потому что при ее чтении они наконец-то отключили эту музыку.
Вообще, самое пронзительное - непонятно, для чего выставленный, откуда взявшийся и вообще, настоящий ли - красный чемоданчик для бумаг. "Bosie from O.W." - золотыми буквами с завитушками по углам крышки. Такая простая надпись, такой простой чемоданчик, и - боже мой - это те люди из "De Profundis", это те люди из писем, вот те, те самые. Как-то Уайльд всегда был для меня далеко, неосознанно. Я сначала подумала - дело в географии, наш серебряный век - в Москве/Петербурге, Франц - в Праге, а этот - на своих викторианских островах, куда нам. Потом: я же видала могилу.
Да-да, обцелованную, обнесенную прозрачной стеной, чтобы не целовали далее.
И - все-таки образ. Нет книг нравственных и безнравственных. Мне нечего декларировать, кроме. Всего лишь поза. Я сегодня выступаю, мне нужны фиолетовые панталоны.
И даже - Христос первый романтик. И даже - я начинаю каждое утро с чтения Евангелия по-гречески.
И те последние письма - дают чувство, что переламывают, что ты - ах! - свободен от предубеждений. Оказалось, нет.
Чтобы поверить в существование Кафки, достаточно писем к Броду и дневников.
А здесь - нужен этот чемоданчик.
И еще, конечно, мое вечное - я думала, что после Д. всё, изжилось, а нет - как такой большой Оскар дарит юному, золотому. И это всё - так хорошо спевается с наступающей зимой.
Мы не пошли на киноабенд и теперь ничего не узнаем о симфонии большого города и не увидим Берлина 20-х годов.
Еще про спевание. Как фильм прошлой недели - перестроечный - вдруг соединяется с песней БГ про пепел. Причем - именно в том месте, когда огибаешь угол первого гума, и видишь шпиль и небольшой кусок ГЗ.
А в первом гуме - лингафонный кабинет, развлечение последних двух месяцев, с уникальными магнитофонными записями, которые нужно записывать на определенный стол, и которые никто до сих пор не оцифровал. Над которым мы посмеиваемся, но при этом - определенный шик. Как брать бумажные книги, и писать конспекты - и подчеркивать!
Но кроме всего этого временного, эмоциональное.
Мне кажется, я из стекла, и ты из стекла. ;
Мне нравится сталь тем, что она чиста,
Мне нравится жизнь тем, что она проста.
(Да ведь это, как два года назад, когда давит и давит, и вдруг - Алеша Карамазов).
И этот напряженный нервный неестественный стук в начале.
Я уже неделю вынашиваю мысли социальной тематики. Смешно, про разницу поколений и серьезность. Я раньше думала, что это довольно глупо, но, похоже, нет.
Будет слишком много неточностей в выражениях, про Уайльда вот уже, лучше потом.
Ванильный сахар очень вкусный, его можно всыпать в чай.
Ну, в какой-то мере.
Проснуться почти в десять, двести с лишним страничек Рабле - и всё на сегодня.
Надо заставлять себя. Сейчас не упираться дочитывать третью книгу, а, не знаю, про того же Румпельштильцхена поглядеть. Там такие страсти должны быть, хотя скорость модема угнетает.
Холодно. Здесь -2, а в Екб, на удивление, всего -5. Вчера чуть-чуть снега, и морозит - хорошо. В такие моменты хочу домой, а ведь скоро начнутся метели. Тут все ноют: как так, середина октября, а уже такие морозы! И вдруг вчера сразу так ясно, как мне плохо без снега и без такого воздуха, и подсознательно я удивлялась - отчего так долго тепло. Единственный минус - очень хочется спать, когда возвращаешься в дом. И снег уже стаял.
Но как ясно всё ощущается. Силы жить и радоваться, и выходить немного за рамки привычных вариантов. Это тяжело, так как возвращается много всего. И острее. Вот вчера, несмотря на эти кусочки снега, очень плохо, как-то нервозно и обидно всё - чуть не до слез на физре, и не соображать на шведском (плюс листочек с кучей исправлений, почему я начинаю думать только перед экзаменами?). Даже соседки заметили - а я обычно на них не огрызаюсь.
Зато был яблочный пирог, карамель, получившаяся с третьего раза, а от неудачных попыток - куски свалявшегося жженого сахара, которые можно жевать.
Выставка про Уайльда и Бердслея в пушкинском. Иллюстрации к "Смерти Артура" - !!
Там показывали смешной немой фильм про Саломею. Она была демоническая блондинка с челкой, в блестящем одеянии, не достающем до колен. А танец семи покрывал был танцем пяти покрывал. Фильм крутили по кругу и первое, что я увидела - этот дикий взгляд и трясущуюся, скошенную надпись - "Дай мне голову Иоканаана!". И алую луну. Видимо тоже пририсовали, как флаг.
Еще, так сказать, познавательные фильмы - приятный про Бердслея с милым профессором, ухмыляющимся в свою козлиную бородку, и трагикомический про Уайльда. То есть, он должен быть просто трагическим: печальная музыка, самые гейские фотографии Уайльда, фотографии Дугласа, фотографии Уайльда с Дугласом, фотографии редингского вокзала (современные причем) и Баллада, разумеется. Баллада - самое лучшее, потому что при ее чтении они наконец-то отключили эту музыку.
Вообще, самое пронзительное - непонятно, для чего выставленный, откуда взявшийся и вообще, настоящий ли - красный чемоданчик для бумаг. "Bosie from O.W." - золотыми буквами с завитушками по углам крышки. Такая простая надпись, такой простой чемоданчик, и - боже мой - это те люди из "De Profundis", это те люди из писем, вот те, те самые. Как-то Уайльд всегда был для меня далеко, неосознанно. Я сначала подумала - дело в географии, наш серебряный век - в Москве/Петербурге, Франц - в Праге, а этот - на своих викторианских островах, куда нам. Потом: я же видала могилу.
Да-да, обцелованную, обнесенную прозрачной стеной, чтобы не целовали далее.
И - все-таки образ. Нет книг нравственных и безнравственных. Мне нечего декларировать, кроме. Всего лишь поза. Я сегодня выступаю, мне нужны фиолетовые панталоны.
И даже - Христос первый романтик. И даже - я начинаю каждое утро с чтения Евангелия по-гречески.
И те последние письма - дают чувство, что переламывают, что ты - ах! - свободен от предубеждений. Оказалось, нет.
Чтобы поверить в существование Кафки, достаточно писем к Броду и дневников.
А здесь - нужен этот чемоданчик.
И еще, конечно, мое вечное - я думала, что после Д. всё, изжилось, а нет - как такой большой Оскар дарит юному, золотому. И это всё - так хорошо спевается с наступающей зимой.
Мы не пошли на киноабенд и теперь ничего не узнаем о симфонии большого города и не увидим Берлина 20-х годов.
Еще про спевание. Как фильм прошлой недели - перестроечный - вдруг соединяется с песней БГ про пепел. Причем - именно в том месте, когда огибаешь угол первого гума, и видишь шпиль и небольшой кусок ГЗ.
А в первом гуме - лингафонный кабинет, развлечение последних двух месяцев, с уникальными магнитофонными записями, которые нужно записывать на определенный стол, и которые никто до сих пор не оцифровал. Над которым мы посмеиваемся, но при этом - определенный шик. Как брать бумажные книги, и писать конспекты - и подчеркивать!
Но кроме всего этого временного, эмоциональное.
Мне кажется, я из стекла, и ты из стекла. ;
Мне нравится сталь тем, что она чиста,
Мне нравится жизнь тем, что она проста.
(Да ведь это, как два года назад, когда давит и давит, и вдруг - Алеша Карамазов).
И этот напряженный нервный неестественный стук в начале.
Я уже неделю вынашиваю мысли социальной тематики. Смешно, про разницу поколений и серьезность. Я раньше думала, что это довольно глупо, но, похоже, нет.
Будет слишком много неточностей в выражениях, про Уайльда вот уже, лучше потом.
Ванильный сахар очень вкусный, его можно всыпать в чай.